В младшей школе Мухамеджана мучила одышка, слабость, головокружения. А в старших классах начались обмороки. За считанные секунды в глазах темнеет, подступает тошнота – и подросток теряет сознание. Природа этих синкопальных состояний медикам не ясна. Установить её поможет только специальная система кардиомониторинга.
Дата помощи: 29.06.2023
Чем помогли: 118 755 рублей на оплату оперативного лечения по установки кардиомонитора Reveal в НИКИ педиатрии и детской хирургии им. ак. Ю.Е. Вельтищева
Мухамеджан всегда был самым высоким мальчиком в классе. Если бы отец был жив, то 16-летний сын его бы уже обогнал. Рост парня – 187 сантиметров, и это не предел. Мухамед растет не по дням, а по часам из-за синдрома Марфана, поражающего соединительные и костные ткани организма.
Ямка на груди, необычайно длинные пальцы, плохое зрение — это лишь верхушка айсберга. Еще страдает сердечная аорта. А сердце Мухамеджана и так требует срочного лечения. Но прежде чем его назначить, врачам требуется найти причины постоянных обмороков подростка.
«Сын учится в техникуме на программиста. Предметы даются ему легко, оценки – высокие. Он очень способный, вот только болезнь…» Куралай высылает медицинские выписки, в которых гораздо больше, чем анамнез болезни ее сына. На восьми листах – история ее семьи, ее боль и потери. Сначала смерть в младенчестве старшего брата Мухамеда: у ребенка был врожденный порок сердца. Потом потеря молодого еще мужа: тоже сердце, тоже синдром Марфана. И наконец – Мухамеджан…
Когда-то учителя, увидев его длинные музыкальные пальцы, с радостью зачислили мальчика в школу искусств. Три года он разучивал Моцарта и Бетховена, подавал надежды, но бросил музыку, потому что уставал.
«Я сразу заметила, что сердце сына стучит учащенно, сильно, будто из груди выпрыгнет. Пожаловалась врачу, а мне в ответ: все в порядке, будем наблюдать. Друзья Мухамеда бегали наперегонки, а он как старичок сидел без конца на корточках, потому что заканчивались силы», — говорит Куралай.
Когда сын пошел в первый класс, его поставили на учет к кардиологам.
Сначала мальчика мучила одышка, слабость, головокружения. Терапия если и помогала, то временно. В старших классах начались обмороки. За считанные секунды в глазах темнело, подступала тошнота – и подросток терял сознание. Дома, на уроке, во время школьной линейки. Мама перестала сына одного отпускать на улицу и сама выходила с ним на прогулку. После очередного обморока с вызовом неотложки их направили в Москву.
«У Мухамеда сердце билось с бешенной скоростью: 285 ударов в минуту. На лекарствах стало лучше – 180 ударов», — говорит Куралай.
Но врачи уверены, что причины обмороков нужно уточнить, имплантировав подростку систему кардиомониторинга. Пока в выписке Мухамеда слишком много вопросов. Природа синкопальных состояний, которые фиксируют медики, до конца им не ясна. А кардиомонитор позволит наблюдать работу сердца в режиме реального времени.
Без этой операции помочь Мухамеджану обогнать отца не только в росте – сложно. Давайте поможем.
Миклашевич Ирина Михайловна, заведующая Детским кардиологическим отделением, Научно-исследовательский клинический институт педиатрии и детской хирургии имени академика Ю.Е. Вельтищева ФГАОУ ВО РНИМУ им. Н. И. Пирогова Минздрава России:
Для кардиологов «золотым стандартом» диагностики синкопальных состояний является строгое совпадение по времени обморока и аритмии, в данном случае – желудочковой тахикардии. Никто и никогда не фиксировал ЭКГ у него в момент обморока. Для того, чтобы доказать, что причиной обморока является аритмия и устанавливается Ревил. При повторении обморока считаем информацию с прибора и докажем или опровергнем гипотезу.
Фото: Дарья Суханова
* В сумму сбора также включены 10% на оплату работы специалистов, которые постоянно находятся на связи, координируют весь процесс помощи и поддерживают подопечных фонда.
У Глеба редкая патология — краниосиностоз. При этом заболевании черепной шов срастается слишком рано, голова приобретает неправильную форму, и мозг сдвигается к затылку, навлекая на малыша целый ворох диагнозов и проблем со здоровьем. Необходима операция с использованием специальных биорезорбируемых пластин, которые не требуют повторного хирургического вмешательства для их снятия.
У маленького Захара редкий синдром Пфайффера. При этой патологии неправильно формируются кости черепа, срастаются пальцы на руках и ногах. В сентябре мальчик перенёс операцию. Сейчас он вовсю улыбается, заново учится держать голову и пробует присаживаться. А в апреле его ждёт новая встреча с хирургами. Нужны деньги, чтобы оплатить пластины для реконструкции черепа и саму операцию.
Эльмира с рождения ничего не слышит. Врачи диагностировали девочке тугоухость 4 степени, а это почти глухота. Более двух лет назад семья получила по ОМС слуховые аппараты, которые очень помогли, но с недавних пор они стали быстро разряжаться, усиливать шумы и плохо передавать звуки. Нужны новые.
У Кристины с рождения нет одной носогубной складочки. Девочка не смыкает полностью правый глаз — остается щелочка, а уголок губ всегда опущен. Хирург Михаил Новиков много лет успешно оперирует лицевые параличи и готов помочь Кристине. Осталось собрать необходимую сумму.
Восемь лет Соня была абсолютно здорова. Училась в школе на пятерки, занималась плаванием и художественной гимнастикой. В планах было еще учиться играть на фортепиано. И тут как гром среди ясного неба: нефротический синдром, почки могут отказать в любой момент. Поскольку у девочки развилась стероидная резистентность, помочь может только иммуноглобулин. Но при её диагнозе он не выдаётся бесплатно.
Муххамад был единственным в маленьком дагестанском поселке ребенком, родившимся без руки. С шестого класса мальчик начал сам себя стесняться. А еще без родительской помощи он не может ни ботинок зашнуровать, ни пуговицы на рубашке, ни молнию на брюках застегнуть. Поэтому получить протез и стать киберчеловеком — больше, чем детская хотелка. Это важная цель, после которой у Муххамада начнется совсем другая жизнь.
Даша живёт на ударных дозах гормонов, которые помогают остановить нефротический синдром. Без гормонов с таким тяжелым заболеванием она и вовсе жить не будет. Впрочем, так врачи говорили до недавнего времени. А теперь выход есть — иммуноглобулины. Но на них в семье уже не осталось денег.
У Захара синдром Мебиуса — с рождения парализованы все мышцы лица. Родители любят его и таким, но 15-летний подросток сам себя не любит и мечтает измениться. «Чего ты ждешь от операции?», – спросил его однажды врач. «Хочу улыбаться, чтоб меня понимали без слов», – ответил Захар. Сегодня у него есть шанс все исправить. Этот шанс – мы с вами.
Если бы пять лет назад просьбу Наташиной мамы Веры не услышали сотни человек, у девочки не появились бы новые слуховые аппараты. Без них она не смогла бы хорошо закончить очередной учебный год, не отправилась на гастроли с танцевальным коллективом. Всё сложилось хорошо, потому что услышали. От того, поможем ли мы Наташе снова, снова зависит ее будущее.
Вы можете помочь ещё больше! Расскажите друзьям о нас!
Вернуться на главную