Сепарация выросшего ребенка от родителей — необходимый этап, который рано или поздно проходит каждая семья. Но семье Горшковец (*все имена изменены) понадобилась в этом процессе помощь психолога фонда «АиФ. Доброе сердце».
Сепарация, то есть отделение от мамы и папы и становление самостоятельной личностью, в любом возрасте процесс непростой — и для детей, и для родителей. Но в семьях, где растут дети с тяжелыми заболеваниями, такое разделение сильно осложняется, если много лет главной целью и смыслом жизни родителей была борьба за жизнь ребенка. И часто это оборачивается невозможностью его «отпустить», даже когда начинаются подростковые бунты. Мешает глубокое, даже физическое единение родителей (обычно мамы) и подростка, особенно, если процесс лечения до сих пор требует тесного постоянного контакта и контроля. Не дают «обрезать пуповину» и родительская тревога, и сниженная возможность общения вне дома (удаленное обучение, мало друзей, частые карантины и др), и плотная, гораздо сильнее, чем в обычных семьях, зависимость подростка от семьи.
Нет, конечно, почти никто не приходит на консультацию к психологу с прямым запросом: «Помогите мне с сепарацией ребенка!» или «Хочу сепарироваться от мамы». Как правило, на первой встрече звучит привычное и самое частое: «ребенок стал неуправляемым» или «родители постоянно придираются».
Так, Ольга Горшковец с дочерью Диной (19 лет), которые уже несколько лет проходят лечение в Москве от тяжелого заболевания Дины и вынуждены жить в одной комнате, обратились за помощью каждая со своим. Ольга жаловалась на агрессию, непослушание и замкнутость дочери, а Дина — на постоянные мамины вторжения в ее личное пространство и указания, что делать.
Для Ольги, которая ради лечения дочки уехала из родного города в Москву (и в итоге потеряла контакт со второй дочерью и рассталась с мужем), ее жертва и материнский подвиг по спасению Дины оказались обесцененными.
«Дина такая неблагодарная, а я ведь живу только ради нее!» — говорила Ольга психологу с глубокой обидой.
А для взрослой Дины привычное вмешательство мамы во все дела («Она даже мои вещи в стирку берет без спросу!») стало ощущаться как грубое нарушение личных границ, неуважение к самостоятельности.
Ситуация осложнялась еще и тем, что в реабилитационном центре, где живут старшая и младшая Горшковец — постоянные проверки чистоты и порядка в помещениях. Поэтому Ольга одержимо убирается в их с дочерью комнатке, которую они уже несколько лет делят на двоих, а Дина ужасается пропаже своих вещей.
Но дело не только в вещах.
Дина давно привыкла к тому, что все медицинские вопросы решает за нее мама, и даже там, где ей вполне было бы уже по силам взять задачи по лечению в свои руки, старшая из женщин не готова делегировать, а младшая — привыкать к большей ответственности.
Уставшие друг от друга и полные обиды и обвинений, обе пришли к психологу фонда «АиФ. Доброе сердце» Татьяне Кокаревой — в надежде, что психолог «сделает» другую маму или исправит дочь.
«Цель родительского воспитания — научить ребенка быть взрослым и самостоятельно жить: принимать решения, совершать поступки и нести за них ответственность. В норме этот процесс занимает несколько лет, — объясняет психолог фонда «АиФ. Доброе сердце». — В это время взрослеющий ребенок свергает родителя с пьедестала, начинает видеть в нем недостатки, смотрит критически и осознает, что родитель не всемогущ.
Семья обязательно должна пройти такой кризисный момент именно для того, чтобы из зависимого малыша получился взрослый человек, который может брать что-то от семьи по своему выбору или же способен отказываться от неподходящих ему семейных установок. Но тяжелое заболевание подростка усугубляет процесс разделения с родителями, в том числе и из-за необходимости заботы о здоровье и ежедневной помощи. Все это создает условия для еще большего слияния, а не отделения от родительской семьи».
С чего же началась работа по «отлепливанию» мамы и дочки у Горшковец?
В работе с мамой даже просто первое внимание психолога к ее личности и к ее переживаниям уже позволили Ольге почувствовать себя отдельным человеком (впервые за долгое время!) — со своими потребностями и ценностью не только как матери. А потом, в ходе просветительских интервенций о потребностях подросткового возраста, Ольга с психологом выяснили — что же вызывает такое отрицание в поведении дочери, что является настоящей причиной конфликтов. Ольга осознала, что Дина — больше не ребенок, и, раз изменился возраст, то должны измениться и их отношения.
Обе женщины получали в качестве домашних заданий упражнения: сделать описание мамы\дочери со всеми ее плюсами и минусами, написать друг другу письма. Психолог давала маме читать книги Петрановской и Гиппенрейтер, и однажды Ольга воскликнула: «Ваши приемы работают!»
В ходе консультаций у мамы и дочери наметился значительный сдвиг в сторону эмоционального разделения ивозможности посмотреть друг на друга как на отдельных людей, требующих уважения.
Мать и дочь стали договариваться про пользование комнатой и устанавливать приемлемые правила относительно вещей друг друга.
«Мы обе стали сдержанней и терпимей, учимся теперь слушать и слышать друг друга. Больше разговариваем инекоторые решения уже принимаем вместе», — говорит Горшковец-старшая.
Ольга, которая страдала еще и от нереализованности и одиночества, вышла на работу — администратором в реабилитационном центре! Она сфокусировалась на своей жизни и своих достижениях и перестала навязывать дочери свое мнение.
А Дина, как только осознала себя более самостоятельной, пошла учиться дизайну ногтей и сама стала записываться к врачам на приемы и следить за своим лечением.
Отношения мамы и дочки смягчились, появилось больше тепла в совместной жизни и, одновременно, больше интереса друг к другу — как к отдельным, независимым личностям.
*все имена героев в тексте изменены
Текст: Полина Иванушкина
* Материал подготовлен с использованием пожертвования Благотворительного фонда «Абсолют-помощь»
Вы можете помочь ещё больше! Расскажите друзьям о нас!
