За 20 лет работы фонда «АиФ. Доброе сердце» у нас накопилось много невероятных историй, которые мы планируем рассказывать весь юбилейный год. Про двух сестер-близняшек из маленького северного города Коряжма мы вспомнили одними из первых. И с волнением нашли их в соцсетях…
Яна и Даяна Елизарьевы вселяют в нас надежду просто тем, что живут. 16 лет назад сестрам-близняшкам сделали пересадку почек. Последний раз мы видели их десятилетними и теперь не можем узнать. Выросли, выучились, работают и на нашу просьбу рассказать о жизни сейчас сразу ответили согласием: «Конечно, пусть наша история кому-то сейчас поможет».
Научный центр хирургии имени академика Петровского, пустая палата, которую выделили под интервью, 2008 год. Детский трансплантолог Михаил Каабак объясняет уставшей и потерянной маме девочек: «Света, сейчас придет журналист из благотворительного фонда, напишет про вас и они откроют сбор на лекарства, которые бесплатно вы не получите. А без лекарств никак…»
Сами Яна и Даяна того журналиста из «АиФ» не помнят, зато помнят, как их, с отказавшими почками, носили на руках в туалет: терапия сделала кости такими хрупкими, что девочки перестали ходить. Они уже в свои десять понимали: потом, когда все закончится, придется всю жизнь пить лекарства, сдавать анализы, соблюдать строгую диету. Зато можно будет вернуться домой. И даже в школу!
«АиФ. Доброе сердце» тогда, в 2008-м, открыл сбор на препарат, который должен был свести риски отторжения донорских почек к нулю, чтобы жертва близких не оказалась напрасной. Света до сих пор помнит цену за это лекарство — непредставимые, огромные 400 тысяч рублей. На каждую дочку.
«Аргументы и Факты», где вышел тогда текст про Елизарьевых, читали даже в северной Коряжме с населением в 30 тысяч жителей. И там сбор на маленьких землячек уже шел полным ходом. Спустя месяцы после трансплантации к Свете с Олегом на работе продолжали подходить с конвертами: «Вот, возьмите, собрали сколько смогли». Они сначала отказывались: «Не надо, заберите! Лекарство уже фонд закупил, и почки пересадили. Зачем нам лишнее, не возьмем». А в ответ: «Берите, обязательно пригодятся. Вон анализы какие дорогущие!»
И эти деньги действительно еще не раз спасали. Хватило и на анализы, и на поездки в Москву на плановые обследования.
«Да, у нас в городе действительно люди такие хорошие!» — улыбаются Даяна и Яна с экрана телефона. Даяна специально пришла к сестре в гости, чтоб можно было вот так запросто встретиться с нами в 2025-м.
— Вы точно близняшки? Почему такие разные?
— А мы с детства старались одевать по-разному, — смеются сестры. — И даже прически делать такие, чтоб отличаться друг от друга.
Если Яна кучерява — значит, Даяна обязательно свои кудри утюжком выпрямит. Яна подстриглась — Даяна, наоборот, отращивает. Они и профессии выбрали разные. Даяна заочно училась в Нижнем Новгороде на менеджменте, Яна — в Питере на дизайнера.
Даяна из двоих самая спортивная: велосипед, йога, тренажерный зал. Ей надо постоянно следить за весом, который на гормонах растет моментально. «В десятом классе на 7 килограммов похудела за год». Отсюда, наверное, и хобби: делает на продажу полезную и вкусную фруктово-ягодную пастилу. Клюква, брусника — все своими руками собрано.
Яна Елизарьева
Яна — другая. Творческая, невозмутимая, серьезная. Пишет картины пастелью и акрилом, работает из дома веб-дизайнером. Уже четыре года она носит на бедре аппарат Илизарова. Как мы уже писали, лекарства, назначенныеЯне и Даяне до трансплантации, сделали кости очень хрупкими. У Яны случился перелом, закрылась зона роста и разница по длине ног достигла шести сантиметров, которые уже удалось свести до двух. Но обязательные после пересадки иммуносупрессоры замедляют нарастание костной мозоли, поэтому аппарат никак не снимут — кость восстанавливается слишком медленно. Зато эти шесть лет Яна счастлива с мужчиной, которого не смущает ни донорская почка, ни спицы в ноге.
Такие они теперь разные — Даяна и Яна.
А после выписки из роддома их только мама и могла различить. Отец помечал Яне мизинчик зеленкой, чтоб не перепутать. Родня ориентировалась по разным ботиночкам. Если поменяются обувью — в жизни не угадать, где тут кто. Чудо как похожи! И почки отказали у девчонок одинаково, синхронно. К концу первого класса.
Света, еще до того, как девочки сдали генетический анализ, не понимала что происходит. Почему у таких справных и активных детей — «На танцы обе ходили» — вдруг в анализах резко подпрыгнул креатинин. А из внешних признаков была только жажда, но такая мучительная, что бабушка не на шутку переживала: «Свет, где они в школе столько воды возьмут?»
В Архангельске, куда родители повезли дочек на обследование, у обеих выявили почечную недостаточность. И сразу предупредили, что нужно готовиться к трансплантации. Причем всей семье. Дело в том, что срок службы трупного донорского органа короче, зато почки, взятые от близких родственников, служат намного дольше. И риски отторжения меньше.
Наверное, для Светланы тоже когда-то стало откровением, что даже самая здоровая донорская почка — это не навсегда, а на время. Рано или поздно потребуется повторная пересадка. Теперь она сама терпеливо объясняет все это знакомым, когда те спрашивают почему вдруг Даяне сделали повторную пересадку два года назад.
Первая пересаженная от бабушки почка оказалась с кистой, но все же прослужила целых 14 лет. Потом все-таки началось воспаление, отторжение. Но и врачи, и семья уже были готовы — и папа стал вторым донором, отдал дочке свою почку. В Яне же мамина почка работает уже 16 лет, пока не подводит. Но рано или поздно тоже встанет вопрос о замене.
«А у нас и родственники-то с двумя почками заканчиваются», — в один голос сообщают сестры. Шутят, конечно. Родственников много, семья дружная и каждый готов стать донором. Да только не всякий подойдет. Дедушке, который хотел отдать девчонками сразу обе почки (для любимых внучек ничего не жалко!), врачи отказали. Он сильно расстроился. Поэтому все надеются, что мамина почка в Яне будет работать еще много-много лет. Когда речь заходит о жизнеспособности пересаженного органа, любой трансплантолог сошлется на Господа Бога, избегая точных прогнозов. Настолько у всех по-разному. У Елизарьевых — вот так.
Кто-то скажет, что это жизнь на пороховой бочке, но Яна с Даяном говорят, что это просто жизнь. А будет она счастливой или нет — каждый решает сам.
«Мы хотим, чтобы люди, попавшие в такую же беду, не отчаивались. Продолжали за себя бороться, верили, что все получится. Мы ведь и школу закончили, выучились, работаем, живем и радуемся каждому дню!» — говорит Даяна, и сестра согласно кивает.
Маленькая Коряжма давно забыла тот сбор шестнадцатилетней давности на лекарства. Да и Яна с Даяной мало что помнят. Только как мама заставляла их тренировать после операции легкие, надувая воздушный шарик, да как к ним домой приходили учителя до шестого класса. А дальше Яна с Даяной сами вернулись за парту и уже ничем не отличались от одноклассников. Разве что чипсы с шоколадом больше не ели, да у других учеников были тоненькие медицинские карты, а у сестер Елизарьевых — толстенные талмуды с кучей назначений и рецептов.
Девушки говорят, что еще тогда, детьми, поняли, что главное в жизни — это здоровье и семья, которая тебе последние почки отдаст, не задумываясь. И, наверное, родной город. Тут, конечно, с медициной — как и везде в провинции: врачей не хватает, лекарств и реактивов в лабораториях тоже, зато люди — все те же, особенные. Добрее они что ли…
«Когда иду с аппаратом на ноге, даже незнакомые желают здоровья. А недавно продавщица в аптеке дала шоколадку. Говорит: выздоравливай скорее. Дети вообще постоянно здороваются, иногда могут спросить, почему у меня костыли», — говорит Яна.
Только таксисты Коряжмы, которые ничего про Даяну и Яну не знают, интересуются — чего такие красивые девушки в северных провинциях засиделись. Молодежь же обычно уезжает в большие города, а они как же?
А они и сами понимают, что дальше будут нужны трупные почки, и пока стоишь в листе ожидания, скорее всего,окажешься на диализе. И хорошо бы в критический момент оказаться поближе к федеральному медицинскому центру, ведь в Коряжме даже не все анализы сдать можно. От их города до Архангельска — 22 часа на поезде, до Москвы — 12 часов машиной. Можно просто не доехать, не успеть.
Когда у Даяны три года назад отказала бабушкина почка, потребовалось два борта санавиации: сначала до Архангельска, где повторную пересадку делать побоялись, а оттуда уже до Москвы.
«Температура поднялась, отеки, рвота желчью, на пятый этаж 20 минут поднималась. Полгода одними булками питалась, ничего другого организм не принимал. На трансплантации врачи из центра Шумакова выкачали из меня 12 литров воды», — вспоминает Даяна.
Даяна Елизарьева
Вторую пересадку ей делали, используя стандартный, а не европейский (как при первой трансплантации) протокол иммуносупрессии. Согласно ему девушку лекарствами обеспечивает государство. Хорошо, что у Минздрава в Архангельской области выдача препаратов Елизарьевым идет бесперебойно, что, конечно же, радует и вселяет надежду.
Даяна и Яна говорят, что после операции больше не обращались в фонды за помощью. Справляются сами, живут сегодняшним днем, улыбаются из телефона — такие разные и похожие одновременно.
«Мы хотим, чтобы каждый человек, которому предстоит пересадка почки, не отчаивался, верил в себя, верил в лучшее», — говорят сестры.
А мы говорим, что были рады увидеться спустя столько лет и тоже надеемся, что их почкам отмеряно еще очень-очень много. Пусть эту историю прочитают те семьи, кто сейчас в самом начале такого же пути. Прочитают — и снова обретут надежду.
Текст: Дарья Добрина
Фото: Ирина Бобрешова
Вы можете помочь ещё больше! Расскажите друзьям о нас!
