У Жени больное сердце. Во время последнего визита стало понятно: сердце не держит ритм даже на фоне терапии, а дозировка препаратов и так самая максимальная — больше не увеличить. Дальше поможет только операция, которую семья оплатить не может.
Дата помощи: 25.03.2023
Чем помогли: 513 992 рублей на оплату оперативного лечения по проведению видеоторакоскопической левосторонней симпатэктомии в НИКИ педиатрии и детской хирургии им. академика Ю.Е.Вельтищева
Благодарим за поддержку платформу Добро Mail.ru!
Новогодние елки, шумные дни рождения в батутном парке в компании друзей, поездки на море, аниматоры, полеты на самолете — вот неполный список того, что врачи строго-настрого запретили Жене Камбаловой. Громкая музыка — тоже под запретом.
Когда врачи сказали Алексею и Алене, что от сильных эмоций — как положительных, так и отрицательных — у их младшей дочки может остановиться сердце, они убрали из квартиры все «эмоции». Вместе с африканским шекере и дарбукой, перуанским кахоном, миниатюрным фортепиано калимба, сделанным из половинки кокоса, громким тамборимом и шаманским бубном, в который Женя нет-нет, да и ударит. Любой резкий звук может остановить не только злых духов, но и сердце ребенка.
Женин папа — перкуссионист. Это больше, чем барабанщик, которому нужны барабаны и палочки. Перкуссионисту нужны лишь руки и особый взгляд на мир, на музыку, на жизнь — и он может заставить звучать что угодно.
«У Леши две страсти: Женя и музыка», — говорит Алена Камбалова. Как музыкант Алексей спасает старинные песни. Вместе с коллегами собирает музыкальные артефакты по городам и весям, ищет забытые напевы в избах древних старушек. Затем, бережно сохраняя мотив и слова, делает современную аранжировку, реанимирует, переосмысливает и вдыхает в забытые колыбельные и свадебные напевы новую жизнь.
А как отец Алексей переосмысливает и другую главную ценность — жизнь собственного ребенка. Принять мысль, что твоя дочь особенная — это тоже искусство. Возможно, величайшее.
«У Жени удивительная способность сочетать цвета в рисунке. Мне ее картины по цветовому звучанию напоминают работы Чюрлениса», — говорит Алексей, который вынужден теперь бить в барабаны подальше от жены и дочки. Из-за больного сердца Женя ни разу не была на папиных выступлениях, зато вся стена в квартире Камбаловых — в ее рисунках. Это папа нашел кружок по рисованию и отвел туда дочку. Потом с его легкой руки в Жениной жизни появился вороной, старый как духовный стих, конь Пух — и Женя занялась иппотерапией. А еще папа был рядом, когда во время забега среди людей с особенностями здоровья (Женя в майке с номером 116 отважно шла целый километр!) на финише ей вручили медаль. Он был ответственным за Женино счастье, пока это счастье не запретили врачи.
Рассказывая о Жене, родители тщательно подбирают слова. Особенная, не такая, как другие, но любимая и самая замечательная. На заднем плане в телефоне звучит Женин голос: тонкий, как у маленького ребенка. Она в свои 14 лет миниатюрная, последняя по росту в классе. Женя рассаживает мягкие игрушки в круг и разрешает маме пообщаться по телефону. Сколько Жене на самом деле? Семь? Шесть?
Она очень поздно заговорила, поздно пошла и решила никогда не взрослеть: вот уже 14 лет она ходит на одну и ту же детскую площадку.
«Я очень долго не могла принять, что Женя будет расти совсем не так, как ее старшая сестра: не поступит в институт и не переедет в большой город. До последнего настаивала, чтобы нас взяли в общеобразовательную школу, пусть даже в коррекционный класс».
Но и в коррекционный Женю не взяли ни в 7 лет, ни в 8. Родители сдались и отвели ее в спецшколу, а там Жене понравилось — и дружить, и учиться. И вот когда Алена наконец-то перестала ждать волшебную таблетку («еще одна реабилитация, еще один новый логопед, еще одна методика — и может все-таки будет у меня обычный ребенок?»), когда приняла ситуацию, случилась новая беда. Женя стала терять сознание.
Первый раз — во время прогулки в лесу, второй — возвращаясь с мамой из краеведческого музея, где засмотрелась на яркую коллекцию бабочек и перевозбудилась от красоты. Потом еще раз — в гостях у бабушки. Врачи не могли объяснить, что с девочкой, а тем временем каждый последующий обморок становился все более продолжительным. Последний раз Женю «будили» целых 40 минут.
Тогда и выяснилось: сердце. Кардиологи назначили лекарства, папа вывез из квартиры все барабаны — и Женя больше не теряла сознание. Раз в полгода мама привозила ее в Москву к врачам на проверку, те корректировали дозу блокаторов. А во время последнего визита стало понятно: сердце снова не держит ритм, а дозировка препаратов и так самая максимальная — больше не увеличить. Дальше поможет только операция, которую семья оплатить не может.
Зато после нее Женя, возможно, даже сможет приходить на папины концерты. Там ее сердце будет стучать в такт шаманского бубна. И не собьется с ритма, не остановится.
Давайте ей в этом поможем.
В год Ацамаз ползает по-пластунски, стоит, схватившись за край кроватки и говорит «мама». Врачи в Осетии и в Москве называют его чудо-ребенком. Никто не ожидал, что в маленьком человеке, которому и шанса-то на жизнь особо не давали, может быть столько сил и терпения. Впереди у Ацы операция на черепе, для которой нужны очень дорогие пластины. И тут одним терпением не откупишься. Необходима наша помощь!
За два года у Насти слева на спине вырос горбик. Когда после консультаций и лечения у местных ортопедов и хирургов Света привезла дочь в Москву, сколиоз достиг уже своей последней, четвертой степени. Дальше начнется опасная компрессия внутренних органов. Ни плавание, ни ношение корсета ситуацию уже не изменит, и прогрессирующую деформацию позвоночника не затормозит. Насте нужна операция. Врачи выпрямят ее спину металлоконструкцией. Операция бесплатная, имплант — нет.
У Бориса слишком рано сросся черепной шов. Без этой «проталинки» вся голова начала потихоньку деформироваться: у висков обрадовались ямки, на лбу вырос острый бугорок. Со временем ребенка ждут серьёзные проблемы со здоровьем, вплоть до постоянных мигреней и умственной отсталости. Необходима операция с использованием биорезорбируемых пластин, которые не только прочно фиксируют, но и рассасываются самостоятельно и не требуют повторных хирургических вмешательств.
Половина Валиного лица парализована с рождения. Его губы не растягиваются в улыбке, а кривятся, а все его фотосессии — в основном серьезные, как на паспорт. Мама сама фотошопит снимки сына, пририсовывая ему улыбку. «Очень хочу, чтобы Валя улыбался, он ведь такой красавчик», — объясняет она. А сам Валя добавляет, что и без улыбки вроде бы все хорошо, да и к неудобствам он уже привык, хотя глаз не моргает нормально и зрение справа упало. Но все же… Все же очень хочется быть как все. Недавно Валины родители узнали, что это возможно. Нужна операция в несколько этапов.
На каждые десять тысяч новорожденных во всем мире — один малыш появляется на свет без уха. Макар угодил в эту печальную статистику: вместо левого ушка у него — одна большая мочка. Мама и папа уже нашли клинику, в которой их сыну могут сделать настоящее ухо. Только такие операции не проводят малышам. Придётся ждать. До тех пор Макару необходим мощный аппарат костной проводимости. С ним передача звуковых колебаний осуществляется напрямую к внутреннему уху через твердые кости черепа.
Тёма в три месяца держит голову и пытается переворачиваться в кроватке. Участковый педиатр хвалит ребенка за отличный аппетит, а родители за крепкий сон. Так сразу и не скажешь, что этот мальчик однажды может перестать четко видеть, хорошо слышать, крепко спать и развиваться. Дело в том, что у Тёмы патология черепа — лобный шовчик зарос раньше времени, и мозгу некуда расти. Нужна операция с использованием специальных биорезорбируемых пластин.
У Марка виски будто — будто вдавлены пальцами внутрь пластилинового черепа. Глазницы близко сведены к переносице, а лоб острой горкой выпирает вверх. Швы черепа срослись рано, родничок затянулся, мозгу малыша некуда расти — тупик. Необходима операция по реконструкции черепа с использованием специальных пастин.
На десятый день жизни состояние Матвея стало резко ухудшаться, живот раздулся так, что пришлось срочно оперировать. Врачи удалили часть тонкой и слепой кишки. Иначе из-за некроза кишечника мальчик бы просто погиб. С тех пор малыш питается внутривенно и нуждается в специальных смесях и расходных материалах для капельниц.
У Егора редкий синдром Мёбиуса. Его лицо полностью обездвижено и лишено мимики. Из-за атрофии мышц и неумения моргать ухудшается зрение, плохо формируется речь и часто возникают проблемы с прикусом и зубами. Сегодня этим редким пациентам врачи успешно возвращают мимику. Две уникальные операции по пересадке нервов и мышц, взятых из ноги ребенка, долгая поэтапная реабилитация — и на первых школьных фото Егор уже точно будет улыбаться.
Вы можете помочь ещё больше! Расскажите друзьям о нас!
Благотворительный фонд
